Есть события, о которых нельзя забывать. Одно из них – страшный пожар в поселке Курша 2. Огонь унёс там жизни более тысячи человек, трагедия случилась 3 августа 1936 года.
В 2010 году огонь снова вернулся сюда и окончательно уничтожил то, что оставалось от заброшенного поселка. Голый песок, обгоревшие стволы деревьев и редкая молодая поросль - одним словом пустошь. 

Мы собрали статьи посвященные этому страшному событию

Статья Ивана Назарова
Газета «Панорама города», №31 (740) 2010 г. 

Об этом пожаре мало кто знает. И хотя с тех пор минуло 74 года, жители мещёрских лесных селений о том далёком и чрезвычайно жарком лете до сих пор вспоминают с содроганием.
Драма разыгралась в полдень 3 августа 1936 года. Пожар катастрофического масштаба, который набрал к этому часу невероятную мощь, уничтожил более чем 50 тысяч гектаров леса и слизал подчистую крупнейший в Мещёре лесопромышленный посёлок Курша — будто и не было сотни домов. Но гораздо страшнее то, что в том огне сгорели более тысячи человек.
Теперь на месте того пожара высится лес. Тут под пологом берёз, сосен, дубов и клёнов царит тишина, на обожжённой огнём земле множатся крапива и купыри, растут колючие кусты ежевики и малины. И тут в братской могиле покоятся останки тех, кого нашли и захоронили. Реальную картину случившегося ныне уже никто не помнит: о бедствии газеты того времени написали скупо, а свидетелей за давностью времён не осталось. И всё же кое-что об этом печальном событии узнать удалось.
Два года назад мне позвонил мой друг, журналист Василий Песков. Он узнал, что в посёлке Голованово живёт 92-летняя Ираида Кузьминична Рунова — одна из немногих, кому удалось спастись. Договорились бабушку навестить, чтобы побеседовать и услышать из её уст, что довелось видеть и пережить ей самой.
Наш приезд Ираиду Кузьминичну немного смутил. От растерянности она не знала, что одеть. Однако подошедшая соседка помогла старому человеку — наша героиня вышла в серенькой вязаной кофте, чёрной юбке и белой с голубыми цветами ситцевой косынке. Окинув гостей взглядом, 92-летняя хозяйка сказала, чтобы не корили её за беспорядок, сил едва хватает дойти до порога. А вот о пожаре, несмотря на давность события и преклонный возраст, до сих пор всё помнит в подробностях.
«Дождей не было три месяца. Пожаров ждали. В тот страшный день я была дома, занималась житейскими делами. Мужа тогда уже призвали в армию, приходилось одной управляться с хозяйством и работать на лесозаводе. Курша была тогда центром лесных разработок. На складах хранилось много распиленной древесины. Было в посёлке более сотни домов, сараев, много складских помещений, железнодорожное депо, мастерская по изготовлению и обработке шпал, магазин, школа, больница, а накануне трагедии открыли ещё клуб на тысячу мест. И всё деревянное, высохшее от жары до звона и раскалённое до горяча на солнце.
С утра было очень тихо, а к полудню подул ветер. Многие, почувствовав опасность, стали выносить из домов барахлишко. Соседи закопали во дворе самовар, пилу, топор и другие пожитки. Я спокойно продолжала заниматься делами. В два часа дня со стороны посёлка Чарус послышался страшной силы гул, словно несколько самолётов летели, отчего в ушах засвербело. Стало понятно: на Куршу вихрем мчится пожар. Все от мала до велика выбежали на улицу. Началась большая паника. Для эвакуации людей подъехал поезд, наполовину гружённый дровами — не успели сбросить. Кинулись к вагонам, но мест не хватило, и многие стали влезать на платформы, устраиваясь на дровах. В первую очередь сажали детей и женщин. Посадка затягивалась: кто-то пытался захватить с собой что-нибудь из имущества, кто-то бежал к поезду с охапкой одежды, кто-то швырял на платформу ящики с курами, а какой-то мужчина прибежал к поезду с обезумевшей от страха козой. Сутолока, ругань, громкий плач детей... Помню, как я протиснулась между каких-то девчонок и вцепилась в стальной трос платформы. Поезд тронулся в тот момент, когда на посёлок обрушилось гигантской высоты пламя. Вместе с гулом огненного вихря поднялись неистовые крики людей, особенно громко визжали от страха дети. Меня трясло как в лихорадке, и я тоже кричала. И помнится мне, как соседи, прижав малолетних детей, просили пощады у Бога...
Языки исполинского пламени неслись по лесу со страшным рёвом и с такой скоростью, что убежать было просто невозможно. Горящие ветки, головешки и гигантские снопы искр с воем летели над головами и падали где-то далеко впереди нас. Обогнав поезд, стена огня перегородила дорогу. Да и ехать было уже некуда — деревянный мост через реку Кадь загорелся и рухнул. Мы оказались в плену. Спастись было негде. Не помня себя от страха, я кинулась навстречу пламени. Как оказалось — не зря. Стена огня была неширокой, я быстро её пробежала и спаслась, хотя и сильно обгорела. А кто от стихии той убегал, все погибли, задохнувшись в дыму. Помню, выбежала на какую-то поляну, а там на обугленных соснах в причудливых позах застыли останки людей. Привязавшись ремнями, они надеялись на вершинах спастись. Жуткое зрелище! Выжили тут только несколько человек, которые укрылись за песчаным бугром. Увидев меня, спасшиеся первым делом спросили: нет ли воды? От сильной жажды они сосали мокрый песок.
Остались в живых и те, кто сумел добежать до овсяного поля и схорониться в посевах. В посёлке тоже уцелели единицы. В пруду, накрывшись мокрым одеялом, выжили одиннадцать мужиков.
У меня были ожоги третьей степени. Сильно обгорели руки, ступни ног от раскалённой почвы завернулись, как береста, и я лишилась волос на голове. Пострадавших — а их было 29 человек вместе со мной — отвезли на лечение в Москву.
После трагедии Курша прекратила своё существование. Мы с мужем перебрались в Голованово. Этот посёлок пожар обошёл стороной. Сейчас в семи километрах отсюда находится селение из десятка дворов, которое тоже называют Куршей. Однако это не та Курша, что горела. Та значилась под вторым номером, о ней теперь напоминают лишь братские могилы».
Мы попросили разрешения у нашей героини сфотографировать её. Она согласилась. Между делом наш разговор продолжился. Мы узнали, что для оценки масштабов бедствия на место трагедии из Москвы приезжал председатель Президиума Верховного Совета Калинин. Добровольцев, чтобы собрать тела погибших и захоронить их, не нашлось: никто не мог смотреть на обгоревших людей с равнодушием. Тогда привезли две бочки с вином, пейте, мол, сколько влезет, а останки захороните. Это сработало. А после объявили, что в огне погибли более тысячи человек. На самом деле, как многие полагают, жертв было намного больше. Во-первых, не всех нашли, во-вторых, в посёлке на подсобные работы были привлечены более тысячи заключённых, которые пострадали наравне с местными жителями, но в числе погибших не значились. И в-третьих, не до счёта было, задача стояла другая — быстрее захоронить.
И ещё. На месте трагедии, как оказалось, находится не одна, как мы предполагали, а три братские могилы. И теперь не узнать, кто в них захоронен. Да это и не главное. Важно, чтобы люди о Куршской трагедии помнили и знали: подобное бедствие может причинить даже маленькая искорка, которая способна породить ужасной силы огненную стихию. Отчего в Курше случился пожар, никто не знает, вероятнее всего, произошло это по вине человека.

Место Братская могила у села Курша, Клепиковский район
Соколов Д. Туман над Мещерой.// Рязанские ведомости. - 2002. - 26 июля 

Один из самых масштабных лесных пожаров на территории бывшего СССР произошел здесь в 1936 году. Теперь остается только гадать о причинах возгорания. Дал ли опасную искру поезд на узкоколейке, из-за чего вспыхнула сухая придорожная растительность, или виноваты в неосторожном обращении с огнем работники всесоюзного института «Лесдревмаш», чей испытательный полигон находился в лесу? Местные жители рассказывали и другую историю. Незадолго до пожара рабочие открывали клуб и поглумились над иконой Ильи Пророка - приклеили к святому лику сигарету. И вскоре полыхнуло.
Более тридцати тысяч гектаров леса превратилось в сплошной уголь, а повреждено было вдвое больше. Пожар, несомый ветром, распространялся со скоростью 60 км/час. Температура была такой, что в озерах сварилась рыба. Поняв, что огонь не остановить, жители Курши пытались выехать из опасной зоны по узкоколейке. Но деревянный мост впереди уже пылал вовсю, и поезд обрушился вниз. Больше тысячи людей сгорело заживо и задохнулось в дыму.
Новый, молодой, крепкий лес стоит сейчас на этих местах, обильно политых слезами. Насаждали его методом аэросева - зимой разбрасывали семена с самолетов, и земля, не успевшая еще огрубеть и зарасти диким разнотравьем, снова взрастила десятки тысяч гектаров соснового богатства.
Не осталось уже следов той страшной трагедии. Напоминает о ней лишь крест у братской могилы в самой глубине леса.

«Пожар 1936 года глазами очевидца.
Михаил ДЬЯЧКОВ, староста бывшего Неверовского совета».
Новая мещера. (Клепики). - 2002. - 6 сентября 

Я хочу рассказать о том, как наша беспечность приводит к тяжелым последствием. Огонь, он не щадит никого. Горят леса, дома, торф...
Бывает, потушить пожар нельзя. Я помню 1936 год, жара стояла под 40 градусов. Мне тогда было 15 лет с небольшим. Виной пожара стал паровоз, который тогда топился дровами. Мы подходили к нему, в тендере были дрова, а вагонах - дети с матерями. Огонь шел очень сильно, в секунду сгорало несколько метров леса. Во время пожара много людей в панике разбежалось по лесу, кто сгорел, кто захлебнулся в дыму. Из нашей родни погибли дядя Павел Михайлович Дьячков, сгорела его мать, жена, трое детей, одним словом вся семья. Мы были на второй Курше, где хоронили погибших от пожара людей. Собирали обгорелых людей в больших перчатках, плащах и резиновых фартуках. Руководил там заместитель Хрущева, второй секретарь. Видели мы с мамой и Никиту Сергеевича, он был тоже на похоронах. Трупы были изуродованы, мы не узнали никого. Вырыты были две могилы, погибших завертывали в простыни. Сверху накрывали тоже простынями...
Все было сделано по-хорошему. Водка, вино, пиво, консервы разные, повар готовил обеды. Мы с мамой принесли с похорон консервы, которые нам дали, материал на простыни. Одним словом бери, что хочешь, запрету не было.
Я хочу нашим людям напомнить, к чему приводит беспечность. А в том, что случаются пожары в лесах, домах, повинны только мы сами.

 Грозное предостережение
Санников Н..  Скопинский вестник. (Скопин).-2002. - 30 июля. 

В памяти современных жителей Рязани осталось горячее лето 1972 года. Его дымное дыхание чувствовалось на улицах и площадях города. В тушении лесных и торфяных пожаром принимали участие тысячи профессионалов и добровольцев. Губительная сила огня запомнилась тогда каждому. Среди очевидцев были живы еще и те, кто видел трагедию лета 1936 года, унесшую жизни сотен рязанцев.
За шесть лет до этого события в сводках по Тумскому району за 1930 год неоднократно говорилось о постоянных пожарах возле лесовозной железнодорожной ветки Курша-Чарус. Причина - полное пренебрежение к требованиям противопожарной безопасности при обслуживании паровозов. Убытки исчислялись десятками тысяч рублей. Тогда уголовное дело по обвинению должностных лиц лесовозной ветки было прекращено по личному распоряжению местного секретаря райкома Бегишева. Если бы знать тогда, во что обойдется пожарная беспечность для жителей Тумского района...
Но не только памятью о тех днях, а и фактическим предупреждением событий ближайшего будущего стала статья В. М. Пескова в газете «Комсомольская правда» под заголовком «Лето было сухое» от 11 мая 1970 года. В статье помещены рассказы очевидцев о пожаре 3 августа 1936 года в районе лесного поселка Курша Тумского (ныне Клепиковский)района.
Колхозник Григорий Ефимович Клементьев рассказал: «...День был ветреный. Мы косили. Сели перекусить и вдруг с запахом дыма услышали гул, как будто пролетало насколько самолетов. Сразу поняли: это пожар. Все мы кинулись через воду на болотистый островок. Такого огня я не видел даже на войне. Огонь несся по лесу со страшным ревом, и скорость его была такая, что убежать из лесу в этот день мало кому удалось. Огонь застал косарей, грибников, лесорубов. Все живое погибло: коровы, лошади, люди, звери, птицы. Караси сварились в лесных бочагах.
Стена огня шла по борам с ревом и бешеной скоростью. Казалось, лес не горел, а взрывался. Головешки и горящие ветки ветром уносило до 10 километров. Мне казалось тогда, что весь мир занят огнем. И тут мы опомнились. А Курша? Она ведь в лесу, всего в трех километрах. И огонь прошел как раз через нее. Кинулись... Курши нет. Как будто и не было сотни домов. Людей тоже нет. Через день хоронили тех, кого разыскали».
А вот что рассказала Анна Архиповна Вольтова: «В Курше мы жили с мужем. Тут же, в поселке, жили наши родственники. Там были лесные заводы, большие склады распиленной древесины, был клуб почти на 1000 мест, дома, постройки.
Пожар заметили накануне. Утром ветер потянул в сторону Курши, и появилась опасность. Через час уже стало ясно: надо немедленно уезжать. Подали узкоколейный поезд, груженный дровами, и на него спешно стали сажать детей и женщин. Кто-то не поспевал, кого-то ждали, кто-то бежал на поезд с охапками имущества. Промедлили. Поезд уходил в тот момент, когда Курша вспыхнула, как спичечный коробок. С платформы я видела сзади ревущий огонь и закрыла глаза руками от ужаса. Казалось, горел даже весь воздух. Все горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики на пути. Загорались дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. Поезд тоже далеко не ушел. Огонь успел перерезать дорогу. Спастись было негде. Мой муж был кондуктором в поезде. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Мы кинулись сквозь огонь. У меня обгорели ноги. И не помню уж, каким образом очутилась я на сосне,
Муж привязал меня ремнем к дереву, и я не упала. Потеряла сознание, глядя, как от поезда остается только один железный остов. В числе многих там были моя мать, братья, две сестры, сноха».
Иван Акимович Храпчиков рассказал, что в те дни он работал на Воронцовском лесоучастке Тумского района, а семья жила в Курше. Лето было сухое. Начались лесные пожары. Все были брошены на борьбу с огнем. К ним на помощь прибыла воинская часть из Ковровского гарнизона.
«3 августа был очень сильный ветер, который перекидывал огонь на десятки метров вперед. Ну, а лес сухой - вспыхивал, как порох, и никакая сила не могла остановить огонь. Нам была дана команда вывозить все нетрудоспособное население с Воронцовского поселка на станцию Дубровка.
В 12.00 мне передали телеграмму о том, что в пожаре в Курше сгорели все родные и родственники. С разрешения начальника я поехал в Куршу. Поселка не осталось, сгорело все. Я старался по обгоревшим трупам найти своих родных, но никого из них узнать было нельзя. От детей оставались одни кости.
В этом пожаре в Курше сгорела моя мать, Анна Николаевна, братишка Георгий семи лет, сестра Настя девяти лет, мой дед, Николай Федотыч, бабушка Алена, жена брата моей матери с двумя детьми. Брат моей матери, Дмитрий Николаевич, сильно обгорел, я нашел его в больнице. У него обгорели подошвы ног, были обожжены руки, лицо, голова. Один год и шесть месяцев пролежал он в институте в Москве, но выздоровел.
В Курше работала похоронная команда. Когда все гробы были опущены в братскую могилу, состоялся траурный митинг, на котором выступил первый секретарь Московского комитета партии Н. С. Хрущев».
В то время об этой трагедии писала районная газета. В ней сообщалось, что в лесном пожаре в районе Курши сгорело 250 человек. Ну, конечно, районное руководство «скромничало»: на самом деле там погибло 600-1000 человек, В этот день в лесу погибло несколько деревушек, хуторов, кордонов. Пожар 1936 года был исключительным по своим масштабам. После него был принят целый ряд противопожарных мер не только в области, но и в масштабе всей страны. А на месте страшной трагедии можно увидеть сегодня более чем скромный обелиск и крест, напоминающие о событиях того времени, которым 3 августа исполняется 66 лет.


События произошедшие в Курше 2 описаны в романе Виктора Гусева "Черное солнце".